Если бы Бабу был человеком, то он непременно был бы зажиточным крестьянином. Но он – индус. Вокруг БАБУ — бунгало, океан и жаркое индийское солнце. Но Бабу ничего этого не надо. Его тайной, всеобъемлющей страстью остаются белые женщины, живущие в его бунгало. У Бабу кирпичный белый дом, большая семья, машина и петух-топтун.
В 6 утра, когда солнце озаряет океан, Бабу еще спит. Что ему снится? Обнаженные белые женщины. Его жена уже нарисовала приветствие богам перед домом, а Бабу и его индийский пес спят. Петух, потерявший голову от количества окружающих его кур, прогорланил начало дня.
Женщины начали ежедневную работу. Сыновья повели буйволов к водопою. Солнце сбросило багрянец и воцарилось над океаном. Белые женщины убежали купаться.
Бабу открыл глаза. Определив по солнцу время и утвердившись во мнении, что женщины еще спят, Бабу принялся поливать пальмы и цветы. () Рыжий индийский пес обошел свои владения, погонял петуха-топтуна, подразнил волов и коров, и вернулся к хозяину, свернулся калачиком у его ног и собирался проспать весь солнцепек.
В это время сестра Бабу или жена сестры, а может и вовсе не его родственница, начала перетаскивать песок. Как правило, песка – гора, а корзина одна, да и руки устают, поэтому носит она эту гору песка на своей голове. Ее муж смотрит на женщин в бикини или спит в своей рикше. От рассвета до заката тонкая индийская женщина переносит песок на своей голове. А на следующий день гора песка появляется вновь. Может быть, если ад на земле существует, может быть, где-то есть и рай?
Полив цветы Бабу сгружается под одним из бунгало и стругает бамбук, а одним глазом стережет своих белых женщин. В воздухе голосит радио на тамильском языке неизвестной группы. Старуха Бабу пришла послушать радио или посмотреть за мужем. Солнце приближается к зениту. Мухи оккупировали население. Кожа перестает впитывать солнце. Оно злится и начинает кусаться. Наступает время зенита, когда все белые бегут с пляжа в тень. Французы собираются в близлежащем кафе. У хозяйки кафе кожа белее, чем у только что приехавших туристов. В Индии новичков, да и остальных приезжих называют «безголовыми курицами». Их всё повергает в шок, они удивляются поведению индусов и грязи на улице, не умеют торговаться и есть индийскую пищу. Их очень легко выделить из толпы. Глаза тарелки выдают своих хозяев. Индусы радостно этим пользуются. Но Бабу трепетно заботится о своих постояльцах. () Те, кто живут у него, бегут с пляжа прямо в свои бунгало мимо черной старухи. «Ээээ….Но….» Бабу увидел своих белых женщин. Его обманули. Он возмущен. Он пытается быстро собрать свои тряпки и встать. Его цель успеть до них дойти, пока они не скрылись внутри своего бунгало. Он хочет им рассказать про будущее, про новые бунгало и про новый сезон и про то,что у него уже есть и про то, что у него еще будет. Но он не представляет, какой ужас он вселяет в убегающих женщин. Он не знает, что они привыкли к другому, и такого не примут никогда – они избалованные. Они избалованы мужским вниманием. Они привыкли ходить в кино и рестораны, они привыкли к цветам и подаркам. И как не странно. Но им неприятно, когда из разинутой алой пасти, обнажающей почти полностью сгнившие зубы, мужская отрыжка летит им в лицо вместе с кусками непережеванной пищи. Женская эмансипация не позволяет их обнимать, а sexual harasment для них то же самое, что паранджа. Но бедный, бедный Бабу не представляет законов, по которым существуют и развиваются отношения между мужчиной и женщиной в любой европеизированной стране. В Индии для него осталось самое главное он мужчина, она женщина. Он бог. Он будет ею обладать, она будет работать на него и заботится о его доме и детях. И даже под покровом ночи, когда их взгляды будут обещать для нее много больше, их сердца будут знать истину и с первыми лучами солнца всё вернется на свои места. Камасутру, как не обидно, придумали для фригидной принцессы. Жаль – вся европейская цивилизация уверена и помешалась на индийском искусстве любви. Достаточно сложно представить себе фригидную индийскую женщину. Достаточно бросить взгляд на ее узорчатую ножку, пробежать глазами по чувственным линиям, а потом утонуть в бездонном океане, заточенном под сетью ресниц. Но… Эта Но в женском обличие с цветными глазами, звенящим смехом, каскадом светлых волос, со светящейся белой кожей, слегка опаленной жарким солнцем и, наводящим ужас на всю индийскую нацию, словом БИКИНИ, выражающимся 3 ниточками на обнаженном теле без намека на стыд, мораль и скромность по отношению ко всем мужчинам Индии. Да, ее волосы выгорели на солнце, потеряла гладкость от соли кожа, песок забрался во все потайные места, но в ее глазах отражается океан и ее смех заглушает шум волн. НО пробегает мимо, и лишь дуновение от легкости ее шага чувствует Бабу. Чувствует. Его глаза пеленает желание, и рождается непреодолимое желание пообщаться. Он в растерянности. Они убежали. Рыжий пес виляет хвостом.
Подарив старухе лишь минуту своего внимания, можно понять, что они давно вместе. У них так заведено. Покачав головой, она берет веник и подметает песок. Мусор от этого не исчезает, песка меньше не становится. Она проследит полил ли он цветы и пальмы, сколько бамбуков он сделал. Посмотрит, покачает головой и пойдет с улыбкой. Она ничего не скажет, лишь поправит прическу, оглянется, качнет бедрами и уйдет. Она все равно ведь женщина. У них было много времени, а будет еще больше. Этому свидетельствует ожерелье, хранящееся у нее в единственной шкатулке, забытой кем-то из гостей, которое она достает в особо тяжелые времена и понимает, что еще 7 жизней после они будут вместе. Именно этому она улыбается и качает бедрами.
Бабу находится весь в грезах. Проводив старуху взглядом, он обращает всё свое существование в сторону белой женщины. Но где же она? Опять прячется в своем бунгало? Он поковылял в сторону ее жилища, как вдруг услышал, что она играет с его собакой. Индус устремил туда свой взор, но в этот момент дверь душа захлопнулась. Разочарование его ударило словно обухом по голове. Он не мог двигаться, задержал дыхание, и уши-локаторы отправили свои сигналы в сторону душа. Оттуда сначала раздался звук воды, потом визг, потом череда неизвестных слов. Для тех, кто не знает, что такое душ в бунгало необходимо пояснить. Существуют множество разновидностей душа в Индии. Как правило, большинство объединяет отсутствие горячей воды. Даже если на ресепшене вашего отеля вас убеждают в том, что она есть – поверьте, ее не будет. Тонкие струйки еле теплой воды будут радостно биться о стену, разбрасывая свои холодные брызги в разные стороны – и это максимум, на что может надеяться белый человек. Как правило, вода в душевой течет на пол, где расположено ведро с ковшом, а также еще несколько ведер и ковшей. Предназначение большого ведра и ковша понятно – все индусы берегут воду и призывают к этому туристов. Поэтому гораздо рациональнее мыться из ведра, нежели из душа. Об этом свидетельствуют памятки почти, что во всех отелях. Однако назначение остальных ведер остается неизвестным. Душ оставляет желать лучшего постольку, поскольку даже в самом дорогом отеле его струйки не будут бить прямо, а вода и вовсе может закончиться. Как правило, это происходит именно в тот момент, когда кто-нибудь находится в душе, намыливая голову. Но душевая в бунгало совсем другая. Иногда там есть колонка или водокачка, и накачав воды, можно чудесно помыться, если тебя не накроет тем же ведром. Другой вариант был у Бабу. Душ был в единой пристройке с туалетом, и наверху у них была щель. Свет в туалете был, а вот в душ он проникал как раз через эту щель. Через нее же полазили ящерки и паучки, которых можно было наблюдать лишь днем, так как ночью не было видно вообще ничего и мыться приходилось наугад. Но белая женщина сильна – ради загара и океана, она может вытерпеть что угодно.
Бабу рисовал себе картинки. Он был увлечен настолько, что был похож на оголодавшего индийского пса с вытекающей слюной и безумным взглядом. Также как этот пес он был готов выть оттого, что рисовало его воображение. И тут раздался гудок. Тот самый индийский автомобильный гудок, который возвещает о прибытии нового постояльца. Каждый раз, когда Бабу слышит гудок, он радуется. Но только не сейчас. Та буря эмоций, которая нахлынула на нашего бедного индуса, обладала такой силой, что от бунгало не должно было бы остаться ничего, будь эта сила цунами или океанского шторма. Но у Бабу не дрогнула ни одна мышца на лице. Его будто слегка тряхануло как от удара током. И пошел навстречу приехавшим постояльцам, мысленно посылая молитвы богам, чтобы НО не сбежала опять.
Новыми постояльцами оказалась компания индусов, приехавших на выходные отпраздновать день рождения и покупаться. Они заняли последнее пустующее бунгало. Бабу теперь получал в день полный доход. Но даже такая приятная мысль не согрела старую индийскую душу. Он думал о женщине. Бангалорцы были крайне активны и достаточно быстро разобрались, что к чему и объявили, что вечером состоится Party. Бабу пропустил это мимо ушей, как и скрип двери душевой, легкие шаги и запах европейского шампуня. Когда Бабу закончил со своими новыми гостями, НО уже спала. Ее сон охраняли маленькие зеленые ящерки. Ящерок бояться не стоит. Ящерки едят комаров, мух и жуков. Ночью, пока еще не спишь, а только лежишь под москитной сеткой и вдыхаешь еле слышимый запах океана, можно постараться услышать, как ящерки охраняют твой сон. Одна из них вильнула хвостом и скрылась между бамбуковых прутьев, сплетенных Бабу. Это было последнее, что видела НО перед сном.
Бабу не включал радио целых полтора часа после того, как вторая женщина, вышедшая из душа через пятнадцать минут после своей подруги, скрылась внутри бунгало. Бангалорцы начали было пить водку, но Бабу отправил их пить в бунгало, и, причем тихо. И через минуту в капсуле воцарилась тишина. Единственное, что нарушало покой, был журчащий живот Бабу, который забыл о всякой еде, мечтая о своих женщинах. Он поковылял в сторону своего дома, и тут ему пришла дерзкая мысль – запереть девушек, чтобы они не убежали к моменту возвращения Бабу. Очень уж ему хотелось пообщаться. Но это зловонье лишь слегка испортило воздух и испарилось, так как Бабу быстро опомнился. Ведь он не знал, где находится немец из второго бунгало. Если он такое увидит, то испортит карму Бабу и отпугнет новых постояльцев. Старый индус поковылял к калитке, тихим свистом сообщая своему мохнатому другу, что он идет на обед.
В период между полуднем и тремя часами солнце печет так, что даже индусов смывает в тень. Большинство рикш спят. Другие просто прячутся в тени. Самое время обеда – ведь в доме в любом случае менее жарко. Собаки и буйволы дерутся за места в тени и в итоге ложатся вместе. В один момент наступает такое спокойствие, будто ты не в Индии, а в Италии где-то во время сиесты. Тишина, лишь только слышно жужжание мух. Именно такое сонное царство обнаружил немец, когда вернулся.
Бабу обедать дома не остался. Он взял еду – рыбу со специями и большую плошку риса, настолько большую, что он бы мог накормить всех своих постояльцев, но он нес еду только своим женщинам. Рыжий пес его подвел. Он на него посмотрел и отвернулся обратно к миске. Странно, что в этом индийском доме была миска для собаки. Бабу вернулся в полнейшую тишину. Покой царил в его владениях. Но Бабу очень надо было увидеть женщин. Ведь он для этого принес им еду. Внутри у него сверлило и жужжало, перекрывая всех мух. Он окрикнул женщин, как он думал, поименно. Ответа не последовало. Он еще раз крикнул. Бабу покрылся пунцовой краской от негодования, и, продолжая кричать, начал подниматься в бунгало к женщинам. Неужели за время обеда он мог их опять упустить? Этого не должно было произойти – именно поэтому он уже даже не думал, что именно он делает. Он полз в бунгало, в то время как на него смотрел немец. Ему было очень смешно, но он решил посмотреть, что же будет дальше.
А дальше был крик. Крик, пробудивший всех кур, буйволов и собак. Крик, разбудивший побережье от его северного края до юга. Крик, значивший для всех иностранцев только одно – это был крик о помощи.
Бабу почти кубарем слетел с лестницы. Но кричала, ее соседка, не понимавшая, что происходит пыталась успокоить свою подругу. Бабу что-то тоже кричал на своем языке. Бангалорцы видимо все еще спали. Немец подошел к женщинам и предложил свою помощь в переговорах. НО высказала уже все, что она обо всех думала, и ее финальным аккордом было то, что к ней подходить нельзя. Это единственное, что стоило донести до Бабу. Если он к ней приблизиться ближе, чем на метр, она его убьет. В это конечно было сложно поверить, смотря на хрупкую белую женщину, но ее глаза, сверкая, уверяли в обратном. Завернутая в тонкое покрывало, она укрылась внутри своего бунгало. Шумно и быстро закрыв входную дверь. Женщина немцем пытались донести до Бабу в чем заключалось негодование его белой женщины. Но во-первых он был индус и их речи для него не значили, а во-вторых, он грезил. Бабу давно уже был где-то за закрытой дверью и кормил свою белую женщину с руки. Еда, валившаяся из его рта и свисавшая с его рук, заинтересовала всех окружающих насекомых, и, еще немного постояв, он все-таки удалился. Когда Бабу ушел, белая женщина, кокетливо поправляя волосы, предложила отпраздновать столь веселое пробуждение бутылочкой белого винца. Немец радостно согласился, и они отправились за вином. За дверью бунгало стояла тишина.
Анечка ПАЧИКОВА
